Господа, спор беспредметный
Просто представьте себе: семнадцатый век.
Чертежей нет, станков нет, унификации и стандартизации тоже нет.
Суда строят по памяти, эскизам, моделям или просто копируя чужой образец. Даже у одного опытного мастера пара лодок выходит разной, что уж там говорить про корпуса и рангоут многомачтовых судов.
У каждого судна есть стандартный набор документов, включающий:
- текстовое описание судна, составленное на верфи (или выданное казённой комиссией, если судно было взято боем или найдено);
- текущее описание судна и его художественное изображение, подготовленные в порту приписки;
- верительные грамоты капитана от владельца;
- товарные и кассовые документы на принятый груз (т.е. на всё набортное имущество, исключая личные вещи экипажа и пассажиров);
- вахтенный (шканечный) журнал.
При вхождении судна в новый порт паруса в акватории спускали загодя, в виду местных оборонительных сооружений, ожидая прибытия дежурной команды, которая ознакомится с судовыми документами - никто не хотел получить трёхдюймовую "лялю" под ватерлинию
В порту снимали копию со второго документа, в том числе с изображения корабля. Если в канцелярии был штатный художник, то он мог от скуки сделать несколько цветных (если у поселения были деньги на краски) зарисовок, с разных ракурсов. Обычно картинки выполнялись тушью, а цветные элементы заштриховывались по геральдическим правилам - набор красок вообще был весьма ограничен, а пригодных для использования на море и вовсе откровенно убог.
Львиная доля каботажных судов ходит по торговым маршрутам, т.е. редко посещает незнакомые порты. Странствующие торговцы или крупнотоннажные морские суда тоже редко покидают известные регионы и прибывают в одни и те же порты, просто с большей периодичностью.
А теперь представьте любое ординарное приморское поселение.
Радио и телевещания нет, газет нет, железной дороги нет, в суточной доступности три соседние деревни, на весь порт два кабака и один бордель. Жители знают друг друга если не с рождения, то со дня прибытия точно.
Все новости, деньги и большинство товаров прибывают морем.
Через пять-семь месяцев такой жизни любой поселенец в возрасте старше двух лет по особенностям такелажа или конструкции может опознать всех местных каботажников, а описания редких гостей знает на слух (рассказывать-то больше не о чем).
Все более-менее серьёзные корабли того времени обыкновенно имели три наименования, а те, что попроще - два. На первом месте всегда шло имя покровителя, т.е. святого, в день которого судно спустили на воду (реже - освятили). Как правило, на борту судна писали именно это имя.
На втором месте шло регистровое наименование. Т.е. название, с которым судно проходило по судовым документам. Для всякой "мелочи", особенно торговой, первое и второе наименование совпадали.
На третьем месте собственно то название, которым именовали судно капитан и владельцы. Оно могло быть нигде не записано, а могло упоминаться во втором описательном документе в особой сноске и использоваться в судовом журнале и личной переписке.
Например, какой-нибудь испанский военный корабль мог бы именоваться: Сан-Фернандо-Де-Кастилло-Целеста-Матапьерро-Де-Мар ("Небесная Крепость" имени Святого Фердинанда, иначе "Морской шалун"). Для церкви, казны и летописей это был бы Сан-Фернандо, для портового управления и непосредственного командования уже Де-Кастилло-Целеста, а для капитана, матросов и жителей описанной выше приморской деревеньки (в которой этот галеон дважды за прошедшие пять лет останавливался пополнить запасы пресной воды) - Матапьерро-Де-Мар.
Вот это третье (второе) наименование и меняли торговые суда при смене владельца (при смене капитана судно переименовывали редко, только если он же и выступал владельцем судна). Военным судам обычно меняли написание его второго имени, переводя на язык страны-обладателя. Имена святых покровителей в те времена оченна уважали и не трогали (если святые были "общими").
Ну вот.
В такой обстановке замена имени судна или смена его внешнего облика, не продиктованная необходимостью (смена владельца, парусного вооружения или порта приписки), стали бы предметом повсеместного обсуждения и анекдотичной байкой, которая бы несколько лет забавляла новых посетителей в местных кабаках и борделе.
Пираты стали присваивать захваченные суда гораздо позже игрового времени, но и тогда их редко перекрашивали (если вообще тратились на краску) или полностью меняли наименование судна.
Это сейчас, начиная с двадцатого столетия, когда краски подешевели, имя у корабля сократилось до одного и стало носить чисто атрибутивый характер, когда суда стали очень похожи друг на друга, смена наименования, флага или расцветки элементов судна представляется рутинной процедурой