[Ben Gan]

Спойлер:

После VI съезда РСДРП(б) 2 августа на собрании отрядов Красной гвардии была избрана инициативная пятерка. Она станет ядром будущей Главной комендатуры и Главного Штаба Красной гвардии. В самый канун вооруженного восстания в Петрограде, 22 октября 1917 г., откроется Петроградская общегородская конференция Красной гвардии. Уже 23 октября конференция примет устав Красной гвардии. Будут избраны Главная и районные комендатуры Красной гвардии, которые станут действовать под руководством Военно-революционного комитета Петроградского совета. После октябрьской конференции в столице установится стройная боевая организация рабочих. Первичной ячейкой Красной гвардии станет «десяток» (13—15 чел.), четыре десятка составляли взвод (53 чел.), четыре взвода — дружину (160 чел.), три дружины объединялись в батальоны (480—600 чел.). Батальоны иногда могли быть объединены в полки. Всего численность красногвардейцев в столице приблизится к 50 тыс. чел., а по России — к 250 тысячам.

Тут мы подходим к самому важному вопросу: какова же была роль Красной гвардии в революции? Сказать, что она была ударной силой революции,— значит повторить ничего не дающий с точки зрения научного анализа штамп. Безусловно, роль Красной гвардии была велика. Но в чем она выражалась конкретно?

Для ответа на этот вопрос нам придется коротко обрисовать более широкую проблему, а именно проблему вооруженной силы в революции 1917 года. Революция не всегда означает даже ограниченное применение оружия. Но в специфических условиях русской революции 1917 г. роль вооруженной силы была огромна. Это объясняется двумя основными факторами (и массой второстепенных). Во-первых, как в период царизма, так и Временного правительства, государство строило свою политику с опорой на силу оружия. Во-вторых, на внутреннюю ситуацию в стране повлияло ее участие в мировой войне. Человек с ружьем естественно выдвигался на первые роли в революции. В силу этого Красная гвардия, как организация, объединяющая вооруженных людей, не могла не влиять на расстановку противоборствующих сил.

Роль Красной гвардии в событиях русской революции 1917 г. не была постоянной. Она менялась по мере изменения баланса между основными центрами вооруженной силы в тогдашней России. Этот баланс также был постоянным. К февралю обозначилось три центра вооруженной силы: 1) фронтовые части, 2) тыловые гарнизоны, 3) полиция и жандармерия. После февраля полиция и жандармерия перестали быть реальным источником вооруженной силы, а противоречия в интересах тыловых и фронтовых частей на время сгладились. Существовавшие в этот момент рабочая и общегражданская милиции какой-либо реальной силой не располагали.

Ситуация меняется к лету 1917-го. В лагере реакции и в революционном лагере начинают активно формировать свои ударные части. Отрядам Красной гвардии противостояли многочисленные союзы георгиевских кавалеров, ударные части, батальоны смерти, казаки, офицерские дружины. Образуется как бы три центра вооруженной силы: Красная гвардия, гвардия белая (или, вернее, то, что ей предшествовало), армия. Голос какого центра вооруженной силы был решающий?

В феврале дело решил только переход армии на сторону революции. В июльские дни, когда в Петрограде произошел расстрел демонстрации, правительство легко подавило беспорядки, введя в столицу несколько частей с фронта. В Москве в октябре-ноябре 1917 г. бурный рост рядов Рабочей гвардии не дал решающего перевеса силам революции. Только после того, как в Москву пришла помощь из Петрограда (в том числе части балтийских моряков), наступил решающий поворот. В самом Петрограде, где Красная гвардия была самой многочисленной, обученной и дисциплинированной, без поддержки Петроградского гарнизона и моряков балтийского флота восстанию не удалось бы добиться решающего перевеса. Троцкий вообще полагал, что восстание в Петрограде началось тогда, когда ВРК не позволил выводить из города революционные части, а солдаты гарнизона встали на сторону ВРК. Другой видный деятель той эпохи А. А. Богданов называл Октябрь рабоче-солдатской революцией.

Вместе с тем возможность армии влиять на расстановку политических сил по мере ее общего разложения снижалась. Следовательно, рос вес других вооруженных образований, не в последнюю очередь Красной гвардии. Но причины высоких оценок Красной гвардии современниками кроются и в другом.

Во-первых, в условиях краха русской государственности и армии. Красная гвардия сыграла роль ядра, передового отряда революционных сил в момент непосредственной борьбы за власть в Октябре 1917-го. Во-вторых, чрезвычайно важной представляется роль Красной гвардии в период послереволюционного строительства. С разрушением институтов буржуазной власти ей на смену шла система рабочих организаций. Позже царские чиновники и чиновники Временного правительства вернутся в свои конторы, составив там существенную прослойку. Офицеры царской армии станут основой командного состава РККА. Но это будет потом. В переломные дни и недели после революции ключевая роль в управлении новым государством ляжет на органы рабочей самоорганизации: Советы, профсоюзы, рабочую кооперацию, фабзавкомы, красногвардейские отряды.

Таким образом, наибольшее значение Красная гвардия приобретает в период перехода власти и в первые несколько недель после Октября. То есть она являлась не просто вооруженной, а ударной силой, нацеленной не на оборону, а на наступление. Не будь Красной гвардии, и в решающий момент армия могла бы не поддержать дальнейшее развитие революции или остаться безучастной и выполнить приказы начальства. Красная гвардия становилась как бы тем психологическим фоном, на котором такое развитие событий было существенно менее вероятным. Все это и позволяет говорить, что никакие другие формы самоорганизации рабочих, кроме Красной гвардии, не смогли бы обеспечить решающего перевеса в их пользу. Без создания Красной гвардии забастовочное движение, рабочий контроль, политическая роль Советов оказались бы пустым звуком. Но, и это надо отметить, сила самой Красной гвардии была не только в оружии, но и в том, что она была частью системы пролетарских организаций и действовала в их общих интересах.

Дмитрий Чураков

Журнал Диалог, №4, 1998